Грозные границы. Том I - Страница 190

190

Стаффа подпер рукой свою густую бороду и наморщил лоб.

— Продвигаются, что и говорить. Это, видимо, неизбежно при существующей системе. И знаешь?.. Я ведь много и этому поспособствовал. Ведь это я научил их, искусству уничтожения и штурмовым атакам. Если говорить с точки зрения односторонности, то я вручил им в руки инструменты для совершения самоубийства.

Кайлла глубоко вздохнула и закрыла глаза.

— Как ты думаешь, что будет в итоге? Полное уничтожение живого? Темнота?

Стаффа отодвинул от прохладного, некомфортного сиалона и внезапно почувствовал, как резко уменьшается ускорение.

— Все зависит от того, какой дорогой пойдут Компаньоны.

— Но ведь ты их лидер! — резким голосом заметила Кайлла.

Вся мягкость ее тона, вызванная успехами Стаффы в философии Седди, исчезла без следа.

Он неподвижно смотрел в потолок серого короба, чувствуя легкое воздействие инерции. Знакомое ощущение. Он знал, что это может означать: грузовой корабль тормозит при подходе к орбите.

Искалеченная войной Тарга уже, очевидно, заполнила собой все иллюминаторы корабля.

— Первоначально я думал выступить на стороне Сассы. Мне казалось, что Компаньоны выигрывают от уничтожения Риги.

— Почему, интересно?

Стаффа глянул в ее сторону. Увидел ее напряженный взгляд и махнул рукой.

— В этом был смысл с точки зрения односторонней эпистемологии.

Любопытство Кайллы возросло.

— А что теперь, Командующий?

Он устало улыбнулся и покачал головой.

— А теперь.., я не знаю, Кайлла Дон… — Он кивнул на однообразно серые стены короба, которые окружали их со всех сторон. — Здесь нет цвета. Снаружи ничто сюда не проникает. События, которые происходят за этими серыми стенами, внутри них не имеют никакого значения. Мы живем в таких условиях оторванности с той самой минуты, когда Никлос упрятал нас сюда. Вся реальность стала казаться нам абстракцией, которой и нет вовсе.

— И?

Она нервно покусывала губы, чувствуя, как корабль прочно встал на орбиту. Сколько еще пройдет времени, пока их перегрузят на челнок, спускающийся на поверхность планеты?

— Что? — не понял он.

— Что сейчас тобой владеет, Стаффа?

— Чувство необходимости искупления.

Она внимательно посмотрела на него.

— Эти мысли беспокоят тебя уже давно. Насколько я помню, ты говорил об этом еще тогда, когда нас завалило песком. Ты все еще рыдаешь во сне, я слышу. Почему ты хочешь искупить то, что сделал? Богу все равно, не забывай. Конечно, если ты продолжаешь верить в этарианскую сказку о Блаженных Богах, которые сидят на облаках и наблюдают за всеми нашими положительными и отрицательными поступками…

— Это искупление для себя, не для Бога. Мне нужно это для того, чтобы обрести душевный покой. Может быть, именно этого и не хватает для того, чтобы я почувствовал себя частичкой божественного сознания. В искуплении корень этики. Человек должен нести ответственность за свои дела. По-моему, это нравственно.

— Возможно, — сказала она, скрестив руки на груди. — Но знай: призраки так или иначе не отстанут. Они всегда будут преследовать тебя.

Он помассировал глазные яблоки большим и указательным пальцами.

— Теперь, мне кажется, я могу вынести эти кошмары. И мне больше не нужно приставлять дуло бластера к виску. Я знаю, что я натворил, и почему. Надеюсь, Бог также сможет стерпеть тяжесть моей вины. Я не первый такой человек. Только ко мне пришло откровение. Как ты думаешь, часто такое случается с такими, как я?

— Очень редко.

Он немного подумал, затем сказал:

— Ты была права, когда говорила, что мне не понравится то, что я в себе открою. Знаешь.., я все еще удивляюсь тому, каким хитрым был Претор. Те психологические условности, в рамки которых он меня заключил, дело рук настоящего мастера своего ремесла. Я был машиной. Настоящим монстром, созданным искусственно. Искусственный человек! Каково! Звучит?

Она достала пищевой аппарат.

— Мне жаль тебя. — Достав из его недр сверток, она надолго задумалась, а потом заговорила:

— на Тарге сейчас, наверное, самый разгар войны. Ты все еще не оставил мысли отыскать сына?

— Я обязан это сделать.

Перед его мысленным взором на секунду возникли боевые сцены: молнии бластерного огня, клубы жирного черного дыма пожарищ…

— Что ты расскажешь своему жрецу Седди обо мне? Браену ведь понадобится какая-то рекомендация. Типа той, какую дал Никлос.

— А ты хочешь, чтобы я ему рассказала? Это Стаффа кар Терма! Великий воин! Человек, который в пустыне несколько раз спас мне жизнь. Ты этого хочешь? — спросила она его и, опустив взгляд на свой сверток, брезгливо поморщилась.

— У тебя есть личные представления об этике, на которых ты основываешь свои оценки. Мне неважно, что ты решишь в отношении меня, но мне бы очень хотелось поговорить с ним. Я могу сделать ему одно предложение касательно будущего человечества… Но сначала я должен, так сказать, снять с него мерку.

Кайлла откусила кусочек питательного брикета своими крепкими белыми зубами, которые блеснули в тусклом освещении. Жуя, она задумалась. Наконец, проговорила:

— Все время нашего путешествия я мучительно раздумывала над тем, что сказать Браену. — Она быстро взглянула на Стаффу. — Мне простить тебя, Стаффа кар Терма?

Ты это хочешь услышать?

— То, что я сделал тебе, не может быть прощено. По крайней мере, в этой жизни. Может, когда мы вновь соединимся в божественном сознании, ты сможешь забыть тот ужас, причиной которому стал я. Нет, меня не привлекает ни мазохизм, ни искаженная идея ненависти по отношению к самому себе. — Его лицо разгладилось, и он сделал неопределенный жест рукой. — Но мне хочется до конца понять то, что я с тобой сделал. Чтобы я мог взять часть твоего бремени на свои плечи. Увидеть себя как бы со стороны.

190